Да и можно ли меня остановить?
Можно ли защититься от того, кого, по всей вероятности, вообще не существует?
Просмотреть все 107 комментариев
* * *
Ему снилась птица. Черный пустынный ворон с огромными крыльями, бросавшийся на него, стоящего на крыше. Видя приближение ворона, он закрыл глаза рукой и инстинктивно отступил на шаг назад.
В следующую секунду он сорвался с крыши. Падал словно в замедленной съемке вниз мимо фасадов домов, окна в которых превратились в гигантские мониторы. Строки на мониторах сыпались на него, переполняя его мозг. Он чуть не забыл о земле, которая неумолимо приближалась.
Будучи любителем порядка, я считаю, что…
Поздравляем городок Шёвде! Мы открываем…
Законодательство, не соответствующее…
В последнее время все больше…
Чего не понимает автор статьи…
Hello, Vandrelay industries…
…самоубийца, начиненный бомбами…
…готовый взять на себя ответственность…
…в эфире программа новостей…
…Швеции нужен новый…
…бессмысленно…
…Dressman…
You are…
Террорист…
Always…
Бомбы!
Playing…
…голоса…
…гул…
The…
И под самый конец, за секунду до того, как его мозг понял, что сейчас произойдет, за секунду до того, как его тело во сне вдребезги разбилось об асфальт…
Geim
Geim
Geim
Он то выплывал, то снова погружался в сон, и прошло немало времени, прежде чем он навел порядок в своем сознании. Кровать показалась ему знакомой, как и комната, где он находился. Ужасно знакомой — на мгновение ему показалось, что это все еще сон. Но потом подступила боль. Правда, боль можно ощущать и во сне, но это была ни с чем ни сравнимая боль.
Голова, солнечное сплетение, пах, ноги, руки, ладони и стопы. На его теле не осталось ни одного места, которое бы не болело. Стало быть, он не спит. Вопрос только в одном: как, тысяча чертей, он оказался здесь?
Дверь медленно приоткрылась, и в комнату заглянуло хорошо знакомое женское лицо.
— Привет, Хенке! — негромко проговорила Ребекка.
* * *
По-хорошему его надо было отвезти прямо в больницу, но он умолял ее этого не делать.
— Только не в больницу, пожалуйста! Едва меня занесут в компьютер, все кончено. Ты слышишь? ВСЕ КОНЧЕНО!
Поэтому она привезла его к себе домой, помогла подняться в квартиру и дала ему парочку таблеток своего самого сильнодействующего снотворного, прежде чем затолкать его в постель.
Спал он беспокойно, несколько раз просыпался и что-то плел по поводу пустынных воронов «Дрессманна» и кучу еще какой-то бессвязной чуши.
Ей вроде бы полагалось встревожиться. Но, с другой стороны, было так приятно видеть его — здесь, в своей квартире, в безопасности.
Вполне разумно было бы предположить, что ужасное состояние Хенке напрямую связано с ее драматичным уходом от Йона. Не надо быть Эйнштейном, чтобы вычислить: Йон ужасно рассердился на нее и выместил весь свой гнев на Хенке.
Эх, и зачем она только проговорилась, что он ее брат!
Отлично сработано, Нурмен!
* * *
Бывают передряги и похуже… но пореже…
Его прикрытие рухнуло, его пытали, преследовали, он чуть не разбился насмерть, изображая из себя человека-паука. Но до чего приятно видеть ее…
Однако какую часть правды он может ей рассказать?
Хенрик пытался что-то объяснить еще вчера, но боль в сочетании со снотворным сделала его мысли вязкими и неповоротливыми.
Но теперь он должен хотя бы попытаться — она это заслужила.
Ведь сестра так или иначе спасла ему жизнь.
Какое везенье, что она оказалась именно там!
Впрочем, не впервые карма подносила ему сюрпризы, оставалось лишь с благодарностью их принять.
Выбравшись из кровати, он сделал несколько шатких шагов по полу. Дело шло даже лучше, чем он предполагал.
Хенрик открыл дверь и похромал в сторону гостиной. Сестра стояла в холле уже в куртке.
— Привет, ты уже поднялся?
— Угу, мне уже лучше. Нам надо с тобой поговорить.
— С удовольствием. С огромным удовольствием! Но до того я должна закончить одно дельце, которым надо было заняться давным-давно. Уеду всего на пару часиков. О’кей?
— О’кей, — пробормотал Хенрик.
Он проводил ее до двери, как усталая собака. Ребекка заметила разочарование в его глазах.
— Я скоро вернусь, — проговорила она, надевая шапку и варежки. — Чувствуй себя как дома. Ты же знаешь, где у меня все лежит.
Она выскользнула за дверь, но остановилась на середине лестницы.
— Не волнуйся, братец. Как ты сказал? I will clean it all up![116]
— Them, — пробормотал он. — I will clean them all up.[117]
Но ее уже и след простыл.
* * *
Он сидел на трибуне всего в нескольких метрах от кортов, повернувшись к ней своей широкой спиной. На площадке играли двое юношей лет восемнадцати-девятнадцати, но она понятия не имела, который из них ведет. Теннис никогда ее не интересовал.
Медленно спустившись по лестнице, она добралась до ряда стульев позади него, потихоньку опустила синее откидное сиденье и села. Он по-прежнему был полностью сосредоточен на матче и, кажется, не заметил ее появления.
— Ах ты, черт!
Один из парней пропустил довольно простую подачу, и она услышала, как коллега на трибуне что-то зло ворчит себе под нос. Его голос заставил ее сердце забиться чаще.
Спокойствие.
Ребекка сделала глубокий вдох, собираясь с силами.
— Привет, Тобиас! — произнесла она.
Он резко обернулся, и на долю секунды у него сделалось почти испуганное лицо. Какому полицейскому понравится, что к нему незаметно подкрались сзади?
— Бекка! Какого черта ты тут делаешь?
Она не ответила.
Он поспешно оглядел трибуну, потом покосился на площадку под ними.
— Послушай, Бекка, черт подери! Ты не имеешь права так вот запросто появляться… Там мой сын играет…
Она пожала плечами.
— А чего странного в том, что двое бывших коллег сидят и говорят о работе? Хотя ты давно уже не работаешь в отряде телохранителей, мой начальник по-прежнему твой сосед и лучший приятель, не так ли? BFF, или как там говорит молодежь… — Она сделала жест в сторону площадки.
Тобиас заерзал, словно стул колол снизу его могучее тело.
— Но ведь это самое… ты сама понимаешь… я хотел сказать — ведь у нас с тобой…
— Была интрижка, не так ли?
— Д-да… именно! — кивнул он, снова бросив нервозный взгляд на площадку, где один из парней собирался подавать.
— Тогда мы совершенно единодушны, Тоббе. У нас была интрижка, но она закончилась, и мне хотелось бы, чтобы ты прекратил кружить возле моего дома на патрульном автобусе и посылать мне на мобильник сообщения. Ты понял меня?
Он уставился на нее, не отвечая, но полицейский взгляд в данном случае не срабатывал.
Она снова повернулась к площадке, где продолжалась игра.
— По-моему, отличный матч. Мне следовало бы узнать побольше о теннисе. Кажется, через пару недель большие соревнования для юношей в Королевском теннис-холле? Может быть, мне стоит завернуть туда да заодно представиться твоей жене? Или постучать в дверь твоего дома в Нэсбю-Парке? Привет, меня зовут Ребекка, у меня только что была интрижка с твоим мужем, — но он все никак не может понять, что все в прошлом…
Желваки заиграли у него под кожей, рот сжался в узкую белую полоску.
— О’кей!
— Прости, что ты сказал, Тоббе? Я не расслышала.
— О’кей, я понял.
Он бросил очередной взгляд на площадку, затем провел рукой по коротко стриженным светлым волосам.
— Ты больше не услышишь от меня ни слова — только уходи немедленно! Юнатан очень чувствителен к такого рода штукам, а мы с Йенни только что справились с очередным… Мы ходим на семейную терапию, Бекка!
— Ну что ж, похоже, ты относишься к этому делу со всей серьезностью, — сухо проговорила она. — Я скоро уйду, но до того у меня есть еще один вопрос, на который я хотела бы получить ответ. Я знаю, что ты треплешься обо мне с другими парнями в автобусе, полицейские болтливы…
Он избегал смотреть ей в глаза, однако она продолжала:
— Меня интересует, нет ли среди твоих коллег по патрульному автобусу человека, который очень хорошо разбирается в компьютерах? Настолько хорошо, что знает, как защитить свой айпишник от распознавания? И который к тому же отлично умеет выражать свои мысли на письме?
— Чего? — Тобиас уставился на нее.
